Для нас эта проблема была не очень понятной, потому что верующих в последнее время было не так уж и много. На протяжении XX века в церковной среде воспитывались дети священников или глубоко верующих родителей, и молодое поколение традиционно воспринимало те ценности, которые транслировала их семья. В те времена существовало определённое давление на церковь и верующих, и родители помогали своим детям жить в обществе, заведомо не разделяющем их ценности, оставаясь при этом при своих взглядах не смотря на все различия между общественным и их собственным мировоззрениями.

Но вот когда у нас началось второе крещение Руси (в 1988 году), и не редки были случаи, когда в день в храме крестились по сто или даже двести человек, при этом не будучи не просто воцерковлёнными, но даже и катахизированными. Этот порыв стал таким массовым исходом из советского прошлого, но куда они при этом идут, люди себе не очень представляли.

В практике зарубежных стран мы тоже наблюдаем, в каком кризисе оказались традиционные принципы воспитания, когда выясняется, что поведение и образ жизни пасторов, священников, духовных лидеров становятся искушением для всей общины. Нередко можно видеть и вариант, когда дети, воспитанные верующими родителями, проявляют какую-то вялость, исполняют посты и молитву скорее по обязанности, чем по вере, и тогда их называют БМВ – более-менее верующие. Встречаются и такие активные карьеристы, но при этом очень циничные. Бывают же и те, кто занимает редко протестную позицию и уходят из церкви – и это далеко не самые худшие дети!

В католичестве и протестанстве проблема ДВР встречается чаще не как ситуация вокруг просто детей, а именно детей церковных лидеров. То есть выходит, что воспитывая паству, священник что-то упускает в своей собственной семье, и в результате мы сталкиваемся с такими вот явлениями охлаждения, а то и ненависти к церковным канонам и обрядам.

В России как раз с семьями священнослужителей или церковнослужителей всё более-менее в порядке, если мы говорим о традиционной семье, где не одно поколение священников или воцерковлённых родителей. Специфика нашего синдрома ДВР в том, что у нас много неофитов (в том числе и священников-неофитов), а неофитство – это явление очень серьёзное.

Вообще, без него нельзя обойтись. Придя в церковь, человек неизбежно проходит этот период, и длится он как минимум год (имеется в виду весь годовой круг церковных праздников: пост, исповедь, Пасха, куличи, яблоки и т.п.). Но вот когда это затягивается на срок более трёх лет, то это уже опасно.

Приходя в церковь, неофит понимает, что надо всё менять. Но что? Можно поменять город на деревню, да? Телевизор можно выбросить, работу можно поменять. Очень многие начинают практиковать этот дауншифтинг, то есть переходят на езду на пониженной передаче. Был начальником – стал дворником? Запросто! Такой вот синдром Диоклетиана.

Работу поменять можно, жену тоже можно поменять, в принципе. И остаётся две категории родственников, которых поменять нельзя – это родители и дети. Даже при смене супруга остаются те же родители, те же дети.

Если родители неофитов восприняли уход в веру своих детей как такой протест, то они начинают спасать хотя бы внуков, пытаясь защитить их от деспотизма и фанатичности родителей. Таким образом, у детей верующих родителей могут появиться союзники в лице дедушек и бабушек. Бывает, что и второй супруг, не разделяя нового мировоззрения своей второй половины, тоже становится на сторону детей, и таким образом детям транслируются такие противоположные чувства. У ребёнка с детства закладывается этот конфликт, и вера ассоциируется с чем-то очень нехорошим.

Но, допустим, оба родителя благополучно ушли в веру, дедушка и бабушка под давлением тоже сдались, и в семье вообще все уверовали. И тогда проблема детей, может быть, ещё сложнее, потому что поддержки у них нет вообще.

Типичным примером ДВР был Антон Павлович Чехов. Смотрите, он на свои деньги отремонтировал церковь в Мелихово. И после праздничной службы в честь открытия храма он вышел и прочитал Шестопсалмие без Часослова. Чехов был, в общем-то, очень христианским моралистом. Очень чутко чувствовал ложь и неправду. Но посмотрите, каким антицерковным человеком он был. Никогда не ругая и не критикуя церковь, для себя он сделал однозначный выбор. Вот это стояние в детстве в углу на горохе навсегда отбило у него любовь к церкви. Хотя, конечно, в глубине души он оставался верующим христианином.

Проблемы вокруг детей верующих родителей у нас уже выражены очень сильно, и в дальнейшем мы будем иметь с ним дело всё чаще и чаще, потому что у нас действительно произошёл очень резкий количественный рост верующих. И протестное поведение детей, выросших в семьях церковных родителей, стимулируется именно проблемами родителей, не изживших своё неофитство.

http://istina-journal.ru/family/deti/131/